... Я расскажу вам о том, о чём помню, забыть не могу, как в переходной период от недоразвитого коммунизма в продвинутый капитализм мне, как и миллионам «совков», стало яснее ясного, что «перестройка не тётка, блинами не накормит» и, «если хочешь выжить, изволь вертеться». Одним из вывертов умения вертеться стал «челночный шоп-тур». В близкую нам по нищете Польшу, в далёкие Китай, Индию, гиперсексуальные Турцию, Эмираты, и… куда только не заносило челноков с челночницами «шопен-турить». А меня понесло в Болгарию...
Из Болгарии привезти что-либо ценное было нельзя, так как там ничего и не было.
Поэтому пёрли на болгарские базары, кто что мог купить или украсть в России.

Исходя из слухов, что за каждое место в туристическом автобусе надо платить дополнительно, мы всей семьёй из брезентовой палатки сшили огромную сумку, чтобы было одно место - и бесплатно! Начали бегать по магазинам и покупать, как нам казалось, «ходовой товар». Кто-то ляпнул, что болгары расхватывают за левы кофе «Арабик», и мы загрузили им пол-сумки. Говорили, что болгарские женщины страшно падкие на ленты разноцветные, бусы и кружевную тесьму для оторочки своих юбок и кофточек, мы и этого накупили. А ещё, вроде бы, чайники со свистками хорошо берут, настенные часы с кукушкою, стиральный порошок «Прогресс», резинку для трусов и будильники «Салют». Когда заполняли сумку, нам и в голову не пришло, а как же я её подымать и нести в Болгарии буду? Сумка оказалась по длине и весу больше меня. Кое-как допёрли её до стоянки автобуса, которого ещё не было, муж с сыном. Там таких «челноков» и «челночниц», как я, с сумярами, собралось человек тридцать, а когда подъехал автобус, то весь грузовой отсек его был уже заполнен товарами в коробках и тюках водителей и организаторов «шопинг-тура». С утра до вечера мы затаскивали в автобус и вытаскивали обратно свои сумки, так как не могли их все там разместить. А когда с горем пополам сумки всё же «впёрли», и автобус был готов к отправке, представительница турбюро сообщила, что мне не смогли оформить загранпаспорт и визу, и что я поеду «зайцем».

    - А что же я буду делать, если меня, как зайчиху за уши, приловят на границе? - со страхом поинтересовалась я.
Сотрудница турбюро, пожала молча плечами, а шофёр сказал:
    - «Баба с возу, кобыле легче», забирай, тётка, свой сумарь и дёргай, автобус и без тебя переполнен.
Сумка моя оказалась в самом низу кучи сумок. Вытащить её было невозможно, да и вытаскивать ещё раз весь груз, а потом загружать, никто не хотел. Не могла же я оставить свою сумку и идти, не солоно хлебавши, домой, ведь в сумке товара было на СТО долларов! Мы выгребли всё до копейки из своего бюджета, чтобы заполнить эту сумку, да ещё заняли сто двадцать долларов, чтобы по пути в Болгарию откупаться на границах Украины, Молдавии, Приднестровья, Румынии и самой Болгарии. А теперь сумку бросить?! Да ни за что!..  А тут ещё поддержали :
    - Не бойся! Поехали! Откупимся! А, если что, чтоб за уши не схватили да на пост не затащили, сиганёшь с автобуса в лес и «делай ноги» до четвёртого разворота, а там мы тебя подберём, так что не бойся! Поехали!

    ...И я поехала!
Челночницей-зайчихой, наверное, не я первою была, но страху натерпелась за всех. Первый страх вполз в меня за Таганрогом, в Иловайской, где среди бескрайней степи наш автобус тормознули какие-то мордовороты с автоматами. Трое мужчин из челноков, прихватив водку и сигареты, вышли к ним.
Приняв подношение, погранцы, как они себя назвали, проверять документы не стали. Отошли от автобуса и мы поехали дальше.
Второй страх поджидал меня в лесу Приднестровья. Из ночной темени леса появились пьяные не то пограничники, не то разбойники с автоматами, и стали требовать:
    - А ну, бля, быстро все доллары!
Челноки-мужчины, кто не первый раз в таких переделках побывал, начали уговаривать пьяных сменить гнев на милость и взять водкой и сигаретами. Те требовали доллары. В уговоры включились челночницы:
    - Ребята, побудьте в шкуре нашей и поимейте бога в животе, ведь не от хорошей жизни мы едем, а вы отбираете последнее. Давайте полюбовно - ни ваша, ни наша. Мы вам водку, сигареты и по двадцать долларов, а вы нас отпускаете.
    - Не-е-е-е. Не по двадцать, а по пятьдесят. Не то вы поимеете нашего бога в своём животе, отберём все бабки, кольца, серёжки и весь товар ваш конфискуем - поставили они свои условия.
Пришлось согласиться. И мы пересекли границу с Молдавией, которую прошмыгнули, как и Румынию, без остановок аж до самой границы с Болгарией. Вот тут-то и подстерегал нас, а меня особо, как «зайчиху», третий страх...

Километров за десять до границы стояли в очереди « шопентуровские» автобусы больших и малых городов России, и так называемых «стран С.Н.Г.». Всем «шопентуровцам» хотелось поскорее в Болгарию, а кому-то из них - через неё в Турцию. Румыны неспешно «шопентурили» и тех, и других прямо на границе, как говорится, - «у всех проезжих на виду». Мурыжили и кочевряжили в собственное удовольствие.
    - Девоньки, вот мы и приехали. Сейчас румыны нас трахать будут, - говорит одна из челночниц, побывавшая на этой границе не первый раз.
    - А где тут туалет? - спрашивают те, кто впервые в челноки подался.
    - Милая, какой туалет!? Это же Румыния! Пока не поздно, спускай трусы и садись неподалёку от автобуса. Хочешь ссы, хочешь сри, один хер солдаты хором трахать будут.
 
Челночницы гурьбой высыпали из автобуса, и как только в голой степи заголили задницы и присели для справления нужды, с четырёх сторон раздалось:
    - Трах-так-так! Трах-так-так! Трах-так-так! Трах-так-так! - свист, вой.
И с вышек неслось несусветное: «Пыздамэти футлагура!», что это означало, я, как и другие новички «шопентура» не понимали, и со страху быть подстреленной, рванула в автобус, на ходу натягивая трусы.
А вслед нам короткими очередями: «Трах! Трах! Трах! Трах!» - и хохот солдатиков, как будто они никогда живой зад у женщины не видели.
За первые сутки мы, женщины, осмелели, на вторые под трахи-ахи солдатиков уже не убегали, как сумасшедшие, а озорные девки картинно выпячивали свои задницы в сторону солдатиков, сводя тех с ума.   
    Третьи сутки мы, лазая по сумкам из автобуса и в него, выставляли свои задницы, а солдатики на вышках, растегнув ширинки, орали: «Пыздамэти футлагура!», делали трах и улюлюкали. Нам деваться было некуда, а им бесплатное представление и в удовольствие «по-трахать».

Как за грехи какие-то, коллега мой по злополучному челноку, Олег заболел, а у меня прикинулась на руках экзема. Олега трясло страшно, зубами он стучал жутко. Чем можно было, кутала я его своими забинтованныи руками. Хотелось есть, хотелось хотя бы чаю горячего, хотелось помыться, хотелось ватянуть занемевшее от скорченности тело, но всё это было так далеко…    
    На четвёртые сутки, когда стало ясно, что двигаясь такими темпами, мы ещё неделю тут торчать будем, было принято решение послать «парламентёра» к румынам. Пошёл на переговоры представитель шоптуровской фирмы. Ждали его с нетерпением. Вернувшись с переговоров, он сообщил:
    - Весь багаж и паспорта проверять будут. У кого документы не в порядке, будет задержан. А если девку пришлём для переговоров с их офицериком, ничего проверять не будут. Говорят, что чем горячее девка будет, тем скорее всех пропустят.
    У меня сердце в пятки ушло. В голову било:
    - Будет задержан! Будет задержан!..
Я в ужасе схватилась забинтованными руками за голову и, как зайчиха под ножом, завизжала:
    - Я из автобуса никуда не вылезу! Пусть меня хоть зарежут!
    - Да ладно, тёть Свет, визжать. Вот тебе мой паспорт. Я за тебя пойду. Скажу, что у меня паспорта нет. Я его, паразита, так зачелночу, что он забудет как его и зовут. Не он первый, не он последний, - сказала Валентина, выпрыгнула из автобуса, разминая стан, и договорила: «Не бзди, Каштанка, прорвёмся!» - и пошла...

    ... Когда она вышла, поманила наших водителей ручкой, те вырулили автобус из очереди, подъехали к КПП, тут же поднялся шлагбаум, и мы - в Болгарии...  

... Пловдив, город чистенький, весь в купах южной зелени деревьев, кустарников и цветов, встретил нас приветливо.
Мы принесли свои сумки в номера и расположились в гостинице, которая показалась мне раем после страхов и автобусного «комфорта». Утром, затащив свои вещи обратно в автобус, отправились на базар, где впервые за свою жизнь я стала торговать, чему меня никто и никогда не учил...

... Оказалось, что я не «базарный» человек и к этому таланта не имею. Представляете, пока у меня одна прилично одетая дама приценялась к тесьме, другая украла электрический чайник, оставив крышку. Пока я, как дура, носилась с этой крышкой в поисках чайника, у меня украли будильник и настенные ходики, а пока я размазывала слёзы руками в обмотках, украли ещё и бабину резинки для трусов!..

    У других тоже воровали. Так приобщали, таких как я, к исскуству торговли наши дальние братья и сёстры славяне, а ближние ещё и того круче. Оказалось, что груз в отсеке автобуса водители доставляли по договорённости с болгарскими торгашами, а на грабёжных кордонах оплачивали его провоз за счёт поборов с нас. По приезду в Пловдив, груз тот перегрузили и увезли. Сопровождающий от турбюро и водители были довольны. Нас же пять дней возили по городкам близ Пловдива, где мы с грехом пополам торговали. Когда пришёл день и час отъезда на Родину, я, и мне подобные торгашки, поспешно побросали остатки непроданного товара в свои сумки и первыми попрыгали в автобус.  

... Облегчённый, он нёсся без задержек, будто не было ни границ, ни КПП, ни разбойников большой дороги...
И вот я дома! Мой первый тур оказался и последним, а вопрос: «Почему никто не отобрал у нас деньги на обратном пути, остался для меня загадкой «Шок-Тура».
................................
Вместо эпилога. Всю выручку поменяли на «валюту» - получились всё те же сто долларов... Да и ещё долг отдавать......................................