Глава 1
 
Почему Одесса город – герой знал каждый первоклассник бывшего Советского Союза.
Но почему «Одесса – Мама» - знал далеко не каждый студент исторического факультета, в том числе и я, к своему стыду.
Я жил и учился в городе, который величали «Ростов-Папа» и, как утверждали обыватели, не за боевые, а «за воровские заслуги».
Нечто подобное подразумевалось и за Одессой, раз уж она «мама».
Зная, по чьему указу была заложена крепость Святого Дмитрия Ростовцева, я недоумевал, отчего Петра не увековечили ни в бронзе, ни в граните, ни в гипсе, а вот в Одессе увековечен  какой-то де Рибас, как основатель города. Кто он такой? Разве это ключевая фигура на южном театре борьбы за Черноморье и его освоение? Разве не Потёмкин? Разве не Румянцев? Разве, в конце-концов, не Суворов, прославившие себя в русско-турецких войнах?
И я поехал в Одессу провентилировать насчёт «мамы».
Мне повезло - я прилепился к тургруппе, гидом которой была настоящая одесситка. Роскошная, в открытом платье, сияя черноморским мрамором груди,  неподражаемым голосом и знанием тонкостей своего ремесла, она очаровывала своим шармом:
-Уважаемые гости Одессы-мамы!-ворковала юная фея.- Я ваша гид, Майя Цицианова. Я би хотела иметь с вами тёплые сношения за время вашего знакомства с нашим городом. Надо сказать вам очень главную вещь, - для заложения жизни в Одессу сюда явились разные особы и типы, создавшие ей славу по всему свету, я извиняюсь.
О чём я имею хвакт с « Тёщиного языка». Это наша Одесся имеет такой мост, я извиняюсь. Так вот послушайте хвакт, который я имею:
Сделав ноги с гарема турецкого султана с узлом первоначального капитала, Соня Израилевна Мурка на новостройке явилась первой женщиной. Она была роскошная секс-апеаль женщина в фимиаме тестостерона и у её ног валялись все биндюжники.
И понесло Соню Мурку! Она наплодила настоящих одесситов не только от них и лиц кавказской национальности, но и предприимчивых пролетариев всех стран и народов.
  Я имею вам сказать, что это такие особы и типы, без которых Одесса не мама. Они её душа и живут в ней вне всякого времени и политического безобразия. Это жи головою чиловека ни понять, как тётя Соня умудрилась нарожать столько Мишек от капитана Япончика, и детей от лейтенанта Шмидта, не считая мелкой россыпью от великих мужчин.
Я вам скажу, как я имю Вас в близких людях, шо когда тётя Соня выходила на дело, то шухарила со всеми предприимчивыми людьми, а когда заходила в пивную, то вставали не только биндюжники, но и князь Потёмкин, Осип и Эмануэль де Рибас, Лёня Утёс с Костей Моряком, де Ланжерон, Рабинович и юный Дерипаска, короче - все деловые.
Если бы тётя Соня поимела захотеть, ей золотой памятник воздвигли бы влюблённые, но она не захотела быть памятником, а бессмертной, как все матери в сердцах своих детей.
Я би хотела вам ещё сказать, шо с тех пор, как тётя Соня сделала ноги до своего первого любовника делового Рузвельта в Америку и выпустила из-под юбки одесский выводок на Брайтон Бич, у нашей Одесси произошли некоторые изменения в умственной физиологии...

Глава 2

- СвЕжу новость и подробность вы попрежнему заполучите на мосту «Тёщин Язык». Самую смачную пищу для переваривания новым мышлением продаст вам дядя  Лёня Кауфман, соперник Лёни Утёса по любовным шлягерам Соне Мурке. Он на мосту приторговывает пикантными утками. На зелень он меняет постельные подробности из жизни царствующих особ любого века и страны.
Наш дядя Лёня есть ходячая Википедия и я оттуда подпитываю свой живой интерес. А ещё - он настоящий одессит и наотлуп отказался делать ноги с тётей Соней. Они наделали большую глупость – их ноги разъехались во время тренировки новых рыночных отношений. Теперь дядя Лёня  разрывает сердце своё, завывая на скрипке в голос: - «В тумане скрылась милая Одесся...»,- это так Сонечку он в пору их молодости называл, - а она разрывает своё:- «Я тоскую по родине...».
Я, их племянница, чувствую – любовь их неугасима, как и наша Одесса, где снова цветут каштаны с юмором, а по Потёмкинской лестнице к морю идут без париков с буклями бритоголовые качки Одессы, у которых со страшным скрипом башмаки фирмы Кости Моряка, и их интересные рыбачки с Молдаванки и Пересыпи.

Так вот, у дяди  Лёни тут свой бизнес, как я уже вам сказала и, если вам будет то займаве, он по дешёвке продаст тайну дворца графа Воронцова, который пригрел опального арапа Пушкина, а тот ему свинью подсунул – Ворончиху в блуд ввёл стишками и каким-то мужским зельем. Он, конечно, гордость, но и свинья великая, за шо его и пристрелили.

Мы смотаемся на Молдаванку и Пересыпь, а чтобы вы почувствовали Одессу-Маму изнутри, потрёмся на Привозе. Там увесь цирк нашей Мамы-Одессы, я извиняюсь, как в Ростов-Папе на Старом базаре. Ви же знаете, что они два сапога-пара, «папа» - с голенищем, а «мама» - с халявкой.

А вот и Осип де Рибас, адмирал, как видите, ещё я вам скажу, шо он мудрый и верный друг придурковатого Шурика Суворова, который у всех цыганил то звезду, то чин.
«Один мизерный  деталь»,- как говорит дядя Лёня, - тётя Соня, сделав ноги до Америки, за пазухой увезла живую душу де Рибаса, а тут стоит одна его видимость в адмиральском мундире.
Я вам скажу, шо то шо умел делать де Рибас, щас каждый ларёчник умеет делать. Оттого не только в Одессе, а во всей империи застой с алкогольной засухой получился. На «Тёщином Языке» ходят слухи, шо деловые одесситы хотят заменить
 несвежего де Рибаску на молодого Дерипаску для встряски от горбатого мышления к прямому предпринимательскому, как то сделали в Ростов-Папе.
- А что они сделали? - раздались любопытные голоса из группы.
- Ви только послухайте! Они у Собора на Базарной площади поставили монумент святому старцу Дмитрию Ростовцеву, покровителю всех верующих воров в законе и в беззаконии. На могучи плечи старца натянули мантию, под которой скрывается старая и новая свята мафия.
Люди, ви только послухайте, шо деловые ростовчане прикумекали – построили церкву на Большой Садовой и у входа посадили Лизку-царицу на постамент. Ту самую Лизку, дочкУ императора Петра-Кобеля Первого, шо дитя нагуляла, а шоб концы в воду - за бабки якимсь Тараканам спихнула. Потом из-за этой Тараканихи у Екатерины Алексеевны великие проблемы были, и Рибасу пришлось ловить эту Тараканову, пока Алексей Орлов шуры-муры водил с девочками турецкой и крымской наружности.
Так вот, шо вы думаете? Той Лизке-царице в очах устроили скрытые телекамеры, и як туда дивкЫ красыви попадают, она им подмаргивает, а сама сигнал на пульт службы безопасности церковной подаёт. Тут же слуги господни тех девок кадрят на «тайную вечерю». В честь их и для свого удовольствия закатывают «гай-гуй» с хорами из артистов театра «Ворьё-Те».

Любуйтесь, - это чучело де Рибаски.
Я ж вам казала, шо душа ёго умотала с тётей Соней. Они ж любовниками были. Вы шо не знали, шо тётя Соня была любовницей сразу трёх настоящих мужчин? Светлейшего князя Григория Потёмкина, Лёни Кауфмана из гимназии ростовской епархии, и Ёси де Рибаски. И когда Ея Величество государыня Екатерина Алексеевна в письмах спрашивала их сиятельств, чем они занимаются, они, как настоящие мужчины, отвечали: - «С еврейкой бешенной в постели..., государыня».
Тётя Соня была яркая и знойная женщина и морочила голову Светлейшему Потёмкину как Дива Иерусалимская, дяде Лёне как Одесся Марьячка, а Рибасу – Соня Мурка. Вы шо, не знали? Тю, та тож каждый ребёнок одесский зна. Они из-за неё чуть не передрались, но Екатерина  ублажила их и помирила и в честь дружбы настоящих деловых людей порешили они построить город и в честь возлюбленной назвать Одессой. Вот она перед вами, символ любви - красавица Одесса.

Адмирал де Рибас, на пъедестале, как видите, памятником одесской культуры подрабатывает, на упокой души своей окаменевшей клянчит, на большее он не тянет.

- Майечка, расскажи нам про де Рибаса,- попросил я, в предчувствии неизвестных обстоятельств окаменелости его души и мило, по-ростовски подмигнул ей. Она
слегка улыбнулась очаровательной улыбкой одесситки и согласилась.

Глава 3.
- Я вам за него расскжу:
Он был сын дона Мигуэля Рибаса, итальянского носильщика, по имени Руобоно. Этот де Рибас народывся в Неаполе в 1749 году и был назван Хосе де Рибас. Жил як усе дети носильщиков - на одних макаронах, приходилось подворовывать, шоб с голодухи не подохнуть.
Надо сказать, шо голодный Рибас був тогда без чести и ему часто приходилось давать дёру от конкурентов.
Будучи в бегах, черти его занесли в Ливорно, когда Алексей Орлов стоял с русской эскадрой на рейде этого города и, уничтожив басурманский флот в Чесменской бухте, был занят охмуриванием  известной княжны Таракановой.
Под это дело примазался и Хосе. Он предложил свои услуги по поимке княжны самому Алексею Орлову. Вы же то, наверно, знаете, шо Алексей - брат Григория Орлова и они напару миловали царицу-империатрицу Екатерину с выгодами привеликими. Все про тот фавор знали.
Хосе де Рибас, молодой да ранний, умудрился ублатовать Тараканову прибыть для свиданьня на корабль Алёшки Орлова, где она и попалась в лапы полюбовника, за шо Хосе был принят на русскую службу.
Тогда шла русско-турецка война.
Попервах Рибасу пришлось повоевать. При штурме невеличкого Гаджибейского замка его подметил Суворов и отметил Георгием третьей степени, для начала. Як я вам уже говорила, Хосе был себе на уме и очень предприимчивый. Надо было делать карьеру, а в России он был совершенно безродний. Он и удумал жениться на Анастасии Соколовой - нагулянной дочке царицы Екатерины Алексеевны от Гришеньки Потёмкина.
Внебрачный плод пристроили к Бецкому Ивану Ивановичу, деятелю народного просвещения, на воспитание.
Он хотел вырастить новую породу людей умных и предприимчивых, як сам. Де Рибас ему для селекции  подходил и его окрутили с Настей со всеми церковными прибамбасами, после чего Хосе стал Осипом Михайловичем. Теперь де Рибасу дорога наверх была обеспечена, при таких-то покровителях.
Вскоре он уже имел чин бригадира и выполнял поручения главнокомандующего Екатеринославской армии Потёмкина.
Ви же знаете Потёмкина, это которому Алёшка Орлов, по пьяни, своим кувалдометром глаз выбил, ещё когда они в Семёновском полку служили?
- Майечка, ты что-то путаешь. Екатерина бы за Григория Орлова  Потёмкину оба глаза бы выдрала. Про их любовь все алкоголики России знали, не один Барков, - попробывал я, как дюже умный студент, вставить палку Майечке.
- Ви плохо знали Великую Женщину, любезный, я извиняюсь.
Она их примирила, как империатрица и как женщина, и они несли ей службу исправно, по всем её повелениям.
Так вот, де Рибаса приставили к строительству Одессы.
Он наживался на поставках провианта для войск. Не совсем в своём уме, князь Суворов учуял в де Рибасе родственную душу и они имели меж собой дружбу не совсем чистую, как я вам скажу. Конечно, если бы полководец был в своём уме, а не себе на уме, он бы Осипа Михайловича вычислил, но то был бы не тот бизнес.
Напару они скрывали тяжёлое состояние в частях армии и делали свой бизнес, как и подобает предприимчивым людям. Рибас посылал в Одессу деньги, чтобы подкупленные им должностные лица показали умерших живыми, а затем по прошествии некоторого времени снова внесли их в списки умерших. Если операцию
«Мёртвые души» придумал де Рибас без Александра Васильевича, то это делает ему честь, как одесситу, потому что ответственность за убыль личного состава нёс лично Суворов, а не де Рибас.
Кучеряво жилось друзьям при матушке Екатерине, но та померла и на головы её приближённых пролилась немилость новоявленного императора, которого современники считали ещё более придурковатым, чем фельдмаршал Суворов.
Новоявленный император обрушил гнев на всех любовников своей матушки, гнев на всех и вся, но не на де Рибаса. Ему удалось не только остаться на своём месте, но ещё более процветать.
Вот он уже член Адмиралтейств-коллегии, вот он уже получает чин адмирала и назначен начальником лесного департамента. Это же золотое дно для предприимчивого де Рибаса. Но он проворовался и потерял возможность красть полмиллиона рублей в год. Получил отставку. «Жадность фрайера сгубила», как говорят на «Тёщином Языке». Осип Михайлович делает отчаянную попытку восстановить свою честь и достоинство делового человека, но получил лишь должность помошника вице-президента Адмиралтейств-коллегии. Это для де Рибаса было равно нулевому балансу и он, затаив на своего благодетеля - Павла зуб, примазался к его конкурентам-заговорщикам.
Как ви теперь знаете, де Рибас любил большие деньги больше чем  патриотизм. Не даром же французский агент Барре-де-Сень-Лё доносил о нём в свой департамент: - «Вице-адмирал Рибас – самый неспособный военный и самый хитрый интриган, какой только может существовать».
  Как ви понимаете, за это ему памятник никто бы не поставил, а он вот перед вами. Подробности о несчастной любви де Рибаса вы можете на «Тёщином Языке» у дяди Лёни за зелень накуповать. За обед в ресторане «Гамбринус» он может рассказать о несчастной любви де Рибаса.
-Майечка, миленькая, мы приглашаем тебя и дядю Лёню на обед! Только он пусть про несчастную любовь расскажет, - запросили все женщины группы.

Глава 4.
Дядя Лёня принял предложение и начал с того:
- Мы с де Рибасом были корифаны и он доверял мне самое сокровенное:
- Лёня, когда у меня совесть была, то я без штанов ходил, а теперь, как совести ни капельки не осталось, я разом по две пары штанов надеваю, а сверху ещё и адмиральские.
Надо, Лёня, - говорил Осип Михайлович,- жить припеваючи.
- Вы нам про любовь,- пискнула малявка из Саратова.
- Будет вам и про любовь, но то мучения души моей.

Дядя Лёня пригубил задумчиво бокал с вином, на кровь похожее, и начал:
- Как-то было дело, выпить захотелось. Мы с Хосе зашли в роскошный ресторан. Там сидела Мурка в кожанной тужурке, рядом с ней какой-то юный франт.
У меня от вида Сони Мурки сердце остановилось, а де Рибас имел испанскую горячку в крови и он был уверен в своей неотразимости. Он передёрнул плечами, отчего золотой блеск его эполет метнулся по залу, и, подходя к столику, где сидела Соня, и стояло блюдо с нашпигованным сплетнями гусем, начал с приветствия:
- Здравствуй, моя Мурка! Здравствуй, дорогая!
Соня посмотрела на него и произнесла с презрением:
- Мужчинка, ви посмотрите на себя! Ви такой маленького роста, что можете услышать только шумы в нижней части моего живота, пенье кишок и визг перевариваемой пищи, меня это конфузит, я извиняюсь. Ви пишете мне стихи, тужась и стесняясь, и их приносит мне ваш слуга с сизым  носом и делает скверные предложения насчёт выпить с ним за углом, на брудершафт. Ёсик, у вас нет любви, а одно половое влечение. Как вам не стыдно! А ещё адмирал!
И она!- эта любимая всеми одесситами Сонечка Мурка, уселась на колени юного франта, обвила его своими диными ручками и попросила:
- Спой, мой ангел.
Юный франт-лейтенант Шмидт, как оказалось, голосом небесного херувима, глядя влюблённо в бездонные глаза Сонечки, запел:
- Мурка! Ты мой Мурёночек! Мурка! Ты мой котёночек!
  Де Рибас дёрнулся к нему, но франт-лейтенант вытащил наган и постучал им по лбу адмирала со словами:
- Дядя, чего ты звонишь!?  Мурочка тебе не «Скорая помощь» и пшёл вон, если не хочешь стучать лысиной по паркету. Наше вам с кисточкой, филюг адмирал.

У Рибаса челюсть отпала.
 Его, который с фельдмаршалом Суворовым в один платок сморкался, как последнего поца опустил лейтенант – отморозок. Все в «Гамбринусе» хохотали под залихватские проделки скрипачей и показывали своё презрение к адмиралу и его куринной груди, на которой висел впервой опозоренный  Георгий  третьей степени.
Дети капитана Гранта, нёсшие вахту на «Гамбринусе», вышвырнули адмирала де Рибаса из заведения и для общего обозрения поставили на постамент, где он и стоит с тех пор и поныне с разорвавшимся сердцем.
Сей памятник – это память о любви к Соне Мурочке и предприимчивости адмирала де Рибаса, который утверждал:
- «Люди нашего круга не умирают с голоду, а от любви».
- Леди и джентьмены, обратился дядя Лёня к нам, - я благодарю вас за обед, подайте мне шляпу и манто. Мне пора на рабочее место.
    
Глава 5.
В моей голове был полный ералаш.
Я, как член партии, верил в официальную версию биографии де Рибаса, а тут такая пикантная история. Как хорошо, что я поехал в Одессу! В автобусе Майечка Цицианова ворковала совершенно доверительно: - 
- Дорогие гости, Молдаванка и Пересыпь попрежнему окутаны тайной. Здесь как всегда  можно зайти в любую квартиру любого дома и предложить краденые вещи - купят.
Красавицы молдаванки и девочки с пересыпью очаровательных веснушек на щёчках, пылко обажают Костю Моряка.
Но тут тоже новые ветры в парусах бизнеса.
Как вы помните, «шаланды полные кефали в Одессу Костя приводил», а теперь шаланды полные девчонок не только с Молдаванки и Пересыпи, а со всей Одессы в Стамбул уводят предприимчивые наследники Мишки Япончика и тёти Сони, у которой «золотая ручка», а новые одесситы из «Бюро обмена» настойчиво требуют от них «Регистрирен зи битте унзер гельд», а для неимеющих классного образования, по-русски,  - «Подтвердите, пожалуйста, наши расходы» притом требуют наличными, пока не включен счётчик фирмы «Белый рэкет». 

Времена не те, когда фраера кружили пацанячи головы, и, распивая под гитару, пели: - «Вышли мы на дело, я и Рабинович. Рабинович вытащил наган...».
Я имею вам сказать такую вещь – когда из Ростова-Папы приезжал Колька Свист и пел для одесситки Сонечки Муры «Мурку», мы расплывались, как золото от чувств. А теперь что? Никакой воровской романтики. Одно насилие над душой и телом.
Ви можете у то поверить, что у наследников Бени Крика появились соперники! Это же настоящие отморозки!
И герои прошлой и настоящей славы Одессы производят «Дин-Тойру» - суд бандитов над бандитами, совершившими «неэтичные» поступки при дележе сфер влияния.
Глава 6.
А вот он и «Привоз»! Как все базары – базар. И ничто базарное здесь не чуждо. Вас облапошат, подсунут гнилой товар, выпотрошат из ваших карманов не гнилую валюту, сделают вам любой цирк, куда вход бесплатный, а выход платный, иначе не выпустят живым.
Вы здесь накупуете любой «Христиан Диор» и «Версачи» - маде без чина.
Вы не успеете пригубить бокал вина, как из вашей собачки приготовят шикарное блюдо «Бобика» в любом ресторане «Привоза».
Да шо говорить! - кто на «Привозе» не бывал тот Одессы не видал.! Добро пожаловать на «Привоз»!..