Борьба с пьянством и алкоголизмом в стране с пьющим повсюду населением проводилась нетрезвым руководством во главе с Горбачёвым и его супругой, властолюбивой Раисой Максимовной, которую злые языки величали ещё Рахиль Максудовной.

Бывает же – выродится какое-нибудь «чудо» навроде Шурки. Все в хуторе знали, что он родился с книжкой под мышкой и никогда с нею не расставался...

На следующее утро, когда  из каждого двора гнали на толоку пастись живность,  отец семейства, Василий Зезекало,  подозвал к себе дочь и сказал:

1946-й год. Кто ж его, из родившихся в предверии  или в самом пламени войны, не помнит? Первый год после войны. Радости-то сколько! Победа!

В стране, где было всего так много, что растащить понемногу было просто невозможно, жили-были несуны и несушки. Единой верёвочкой были они связаны, когда тайно везли, тянули и несли товары, сырьё, средства производства и прочее за пределы предприятия для нужд собственных и продажи, с целью удовлетворения потребностей своего бытия и на всякий случай...

Когда я, перелистывая страницы своего затрёпанного дневника, наткнулся глазом на запись, времён знаменитых футбольных клубов: «Динамо» - Киев, «Динамо» - Минск, «Динамо» - Тбилиси, и всей славной плеяды Советского футбола, с такими  Звёздами как: Эдуард Стрельцов! Виктор Понедельник! Валерий Лобановский, Михаил Месхи! Анзор Кавазашвили! Валентин Бубукин! Лев Яшин!...( Да, Господи, разве всех перечислишь? – Один другого блистательней!), будто в юности побывал...

Почему Одесса город – герой знал каждый первоклассник бывшего Советского Союза.
Но почему «Одесса – Мама» - знал далеко не каждый студент исторического факультета, в том числе и я, к своему стыду...
 

                                        
 От Маши Дурманенко исходил дух беспокойства, веяние томления. Мужчины, искушённые в любовных муках, утверждали, что им никогда не доводилось испытывать волнение, подобное тому, которое рождал в них запах Маши...

Валил крупный снег сиреневыми от огней хлопьями, прикрывая колдобины и ямы улицы. От столба к столбу в мартовской мути пьяный мужик тащился, спотыкаясь, домой. В тьмутаракань, где он жил в снятом флигельке, приходилось добираться своим ходом, терпя все тяготы и лишения... И в этот раз, как и в прошлый, Вадим Зайцев, обнимая очередной столб, набирался сил, вслух отрабатывал разговор с женой.

...Рабочий день мы начинали с перекура. Заряд хорошего настроения, как всегда, давал Толик Писюндра, а заряд бодрости - Вадим Водяра, в шкафчике у которого всегда был технический спирт, выдаваемый слесарям для промывки деталей.

Как-то раз, похмелившись у Водяры и со смаком затянувшись дымком сигареты «Прима», Писюндра продолжил вчерашний рассказ об очередном романтичном приключении на Черном море: